22 декабря состоится отчетно-выборная конференция Белорусской федерации тенниса. Нынешний ее глава Сергей Рутенко собирается продлить свои полномочия на второй срок — осталось убедить в этом делегатов. А сегодня в интервью Sport5.by он оглядывается назад: четыре года под санкциями, в борьбе ITF пролетели незаметно. Почему Беларусь отстранена, но продолжает платить членские взносы — об этом Сергей Рутенко расскажет сам.
— Формальным поводом для этого интервью стал турнир WTA в Эр-Рияде — мы общаемся как раз во время группового турнира, который достаточно легко дается Арине Соболенко. Поделитесь наблюдениями: когда "Беларусь 5" транслирует матчи, жизнь на теннисных кортах замирает?
— Конечно, смотрим и болеем. Всегда радуемся, что благодаря Белтелерадиокомпании мы можем по телевизору посмотреть теннис, а не искать его где-то в интернете на сложных ресурсах. Надеемся, что и другие тоже смотрят и любят поболеть за наших. Думаю, по цифрам просмотров это вам виднее, чем нам.
— Насколько для ребят своего рода "учебное пособие" игра Арины Соболенко и других теннисисток? Они же видят, что из Минска, из Беларуси, реально пробиться на топ-уровень...
— Во-первых, я скажу так, что даже мне, любителю, очень полезно иногда посмотреть матчи. Когда вижу игру, особенно вживую, на корте потом даже у меня лучше получается. Нашим спортсменкам, когда они смотрят такого высочайшего уровня теннис, даже, можно сказать, лучший в мире, безусловно, много чего можно почерпнуть для себя. Это будет им полезным.
Что касается доказательства, что все возможно, то да, такое имеет место быть. Всегда, не столько даже для спортсменов постарше, которые из молодежного спорта переходят во взрослый, а для маленьких деток, которые только начинают и для которых Арина является кумиром. Думаю, что они больше являются для этого целевой аудиторией.
— Как-то незаметно прошли четыре года, как вы возглавляете белорусский теннис. Перешли оттуда из гандбола. Если было бы можно себе отправить послание в прошлое, это было бы что-то вроде "беги отсюда, куда я попал?!"?
— (Смеется) Во-первых, я не из гандбола перешел. На тот момент, если не ошибаюсь, уже полтора года был в стороне от гандбольной федерации. Не люблю убегать от сложностей, от трудностей. Никто не мог спрогнозировать и предположить, что эти четыре года будут такими насыщенными. Насыщенными больше, наверно, с негативным контекстом, потому что те отстранения, которые мы переживаем до сих пор, были для всех чем-то новым, непонятным. Не знали, как в этих условиях существовать и работать.
На конференции, когда меня выбирали, обращался к делегатам, говорил, что моей работой и работой федерации будет в том числе сохранение того богатствоа и того наследия, которое в теннисе достигнуто. Потому что взять, например, Арину Соболенко. Это "продукт" предшественников. Мы в своей работе нацелены на будущее для того, чтобы наш любимый вид спорта развивался и имел в дальнейшем перспективы.
Очень надеемся, что откроются и новые звезды в белорусском теннисе. За эти четыре года было много всего. Я больше смотрю не на достижения, а на то, что не получилось. Меня это злит и по-спортивному заводит. Очень хотим и пока не оставляем это желание — создать любительскую лигу. У нас проходит много любительских турниров, и, когда эту идею озвучивал, люди путали как раз те любительские турниры, которые проходят по разным регионам нашей страны, а мы хотели создать что-то на подобие хоккейной любительской лиги (Ночная хоккейная лига). Играет много людей, много вовлеченных.
В нашей стране большое количество людей, которые любят теннис и занимаются им. Мы хотим сделать централизованную лигу под эгидой федерации, чтобы она проходила в разных регионах с финальным турниром в столице. На сегодняшний день это не получилось по разным причинам. В первую очередь, из-за финансов. Но еще раз хотелось бы подчеркнуть, что за те четыре года, которые мы прожили, 80% времени уходило на то, чтобы понять, как жить в условиях отстранения, что делать с детским спортом, турнирами и так далее. Это, наверно, из разряда того, что не получилось.
А из хорошего — работаем очень плотно над переходом в цифровое поле. Также занимаемся переводом рейтинга наших спортсменов в "цифру". Это достаточно сложный и длительный процесс. Из того, что лично меня порадовало: в нашем "альма-матер", БГУФК, максимальный набор на тренерскую деятельность. Если не ошибаюсь, из 80 человек — 14 на целевом обучении. Это очень важно, потому что оно предполагает, что, когда эти студенты получат образование, вернутся в те школы, которые их направляли. Это очень важно, чтобы не потерять студентов после обучения. Это хороший и важный шаг вперед. Но это произойдет через 4–5 лет минимум. Также будем продолжать работу не с достижением результата здесь и сейчас, а именно с прицелом на будущее.
— Раз инициируете любительскую лигу, то вам придется быть в первых рядах. Понятно, гандболисты тоже играют руками. Насколько быстро освоились на корте, насколько быстро освоили резанные удары?
— Стараюсь, занимаюсь, мне очень нравится. Когда начал тренироваться играть в теннис, забросил все остальное, потому что полностью затянуло. Успехи свои сам оценивать не буду (смеется). С того момента, когда переехал в Испанию, начал играть в падел-теннис, который у нас на сегодняшний день очень бурно развивается. Резаные удары получались у меня сразу. В целом, стараюсь играть по возможности. Интересно с людьми разных уровней: то проигрываешь, то выигрываешь, это раз на раз не приходится.
— В эти четыре года, когда вы возглавляете федерацию, международные соревнования на "стопе". Один из главных ваших видов деятельности — децентрализация белорусского тенниса. Понятно, мы имеем хорошую базу в Минске, а вот в регионах, откуда можно черпать кадровый потенциал, не хватало. Как сейчас обстоит ситуация?
— У меня такое ощущение, что, сколько кортов ни построй, их всегда будет не хватать. К моему удивлению, в хорошем смысле этого слова, я даже не знал, что в моем окружении есть так много людей, которые любят заниматься теннисом. Поэтому, сколько бы мы ни строили, всегда будет нехватка. Но это не говорит о том, что строить не надо.
Мы, благодаря органам местной власти, ввели в эксплуатацию объект в Пинске в прошлом году. В следующем по планам корты в Бобруйске, шла работа по Светлогорску. Стараемся в любом случае охватывать регионы. Почему, например, Пинск? Стройка была заложена еще до того, как пришел в федерацию тенниса. Исторически понимали, что там хорошая школа.
Если коснуться Брестской области, то самая плохая ситуация в самом Бресте, как бы это странно ни звучало. Такая же сложная ситуация в Витебске. Ведем работу, чтобы улучшить инфраструктуру в этом плане, потому что там буквально один корт. К моему удивлению, в хорошем смысле слова, они даже на прошлом чемпионате республики завоевали чемпионство, хотя у них всего, повторюсь, один корт. Они большие молодцы. В целом по стране стараемся эту работу делать планово и подходить точечно. Сейчас Бобруйск, потом свое внимание будем фокусировать на Витебске и Бресте, потому что это крупные областные центры, и очень много людей хочет заниматься. Такая у нас, знаете, работа небыстрая. Боюсь, что и десяти лет мало будет.
— Мониторинг показывает, что загрузка кортов повышенная?
— Да, по сути везде полная — сложно попасть на корты. Детям некогда было даже заниматься, потому что были расписаны корты. Первая задача федерации — развитие вида спорта, а какое может быть развитие без детского спорта? Поэтому, конечно, мы этому уделяем если не основное, то достаточно большое количество внимания. Приходилось что-то изменять и приводить в соответствие, чтобы дети могли спокойно приходить на тренировки и это было не в десять вечера. Загруженность по всей стране практически полная.
— Если взять наших теннисисток, которые сейчас на слуху: Азаренко, Соболенко, Саснович, — все они на старте своих карьер развивались в Беларуси. Тренеры, которые с ними занимались, могут наверняка определить на начальном этапе потенциал ребенка. Насколько часто за эти четыре года к вам подходили и говорили: "Сергей Алексеевич, этот мальчик или эта девочка — будущая Соболенко"?
— Практически каждую неделю (смеется).
— А чем они это аргументируют?
— Стараюсь собирать информацию из разных источников. Часто слышу от любителей и от родителей, что у нас все плохо. С другой стороны, от специалистов слышу, что, например, вот это ребенок лучше, чем когда-то в свое время был Максим Мирный — олимпийский чемпион, прославленный теннисист. Очень часто бывает так, что сложно в таком раннем возрасте сказать, что это будущая Арина Соболенко. Я вам больше скажу, в интервью видим, как Арина в сердцах говорила: "Вы в меня не верили". Моя карьера складывалась подобным образом: меня тоже на определенным этапе не разглядели, где-то не видели. Не хочу ни в чей огород бросить камень. Спортивная карьера зависит от многих факторов: безусловно, у тебя должна быть техника, много моментов везения, ситуации со здоровьем.
Много есть примеров, где ребята подавали большие надежды в спорте, но здоровье не позволило идти к вершинам мирового спорта. К этому отношусь философски. Конечно, прислушиваюсь к мнению. Если мы кого-то видим, кто подает надежды, стараемся делать все возможное для его развития.
— Теннис — дорогой вид спорта, не будем обманывать себя.... Насколько перспективный ребенок из рабочего района может быть уверен, что ему помогут, если он действительно перспективен, и его на первичном уровне доведут, чтобы он дальше развивался?
— Не буду привирать и говорить, что у него есть все возможности. Безусловно, теннис, вы правильно отметили, дорогой вид спорта. Всегда говорю, что мы делаем все, что можем. Если бы была другая финансовая возможность, то, конечно, это все выглядело бы иначе. А в плане экипировки, командирования спортсменов на турниры особенно на сегодняшний день в рамках отстранения... До отстранения много наших молодых спортсменов ездило в Литву, Латвию, Польшу на турниры. Даже для родителей это было достаточно бюджетно.
На сегодняшний день это уже Турция, Китай, которые гораздо дальше от нас находятся. Конечно, для родителей это сложнее. Но также хочу отметить, что мы в своей работе пытались найти какие-то инструменты из всех доступных нам, чтобы, если ребенок одаренный, дать ему эту возможность.
В прошлом году подписали соглашение с международным спортивным агентством, которое в одном из направлений работает именно с теннисом. Прошлой весной проводили турнир, в котором отбирали детей до 12–14 лет среди наших лучших спортсменов, которые прошли отсевы по соревнованиям в наших местных турнирах для того, чтобы отправить их на тестирование в Швейцарию (компания там базируется) и с возможным подписанием контрактов, в рамках которых эта компания брала бы эти финансовые затраты.
Среди детей, которые уехали, контракт не был подписан ни с кем по разным причинам, но мы все равно будем эту работу проводить. В следующем году планируем также заняться вопросом. В идеале турнир сделать ежегодным, чтобы молодые игроки, которые доходят до 12–14-летнего возраста, имели шанс показать себя. Как уже сказал, в этом направлении мы сделали все возможное на сегодняшний день, чтобы ребенок из обычной семьи имел возможность себя показать.
Но это не говорит о том, что у нас есть возможность за него все оплатить и довести его до взрослого спорта. В любом случае могу сказать, что чаще всего пробиваются дети из обычных семей, как я, например, которым говорят: "Да из тебя ничего не получится". Это мотивирует.
— Договориться с Рафаэлем Надалем, чтобы он каждый год приезжал в Беларусь и просматривал лучших белорусов в свою академию, нереально? Нужен более низкий уровень сначала?
— Вы должны понимать, что с ним поговорить можно. Но Надаль — это бренд, это имя. Он не будет сам отсматривать игроков. Его академия — мировой бренд. Туда стремятся попасть многие. Но я понимаю, что в больших академиях, может, все еще даже хуже: ты быстрее затеряешься в толпе. Они работают по такому принципу: берут по 3–5 топовых игроков со всего мира, которым, может, даже не надо платить деньги, и с ними стоят лучшие тренеры. А вот весь остальной мир, в особенности те семьи, которые могут себе это позволить, уже платят деньги, чтобы даже просто там побыть. И они думают, что, находясь в академии Надаля, если конкретно про него говорим, у нас будет топовый спортсмен.
— Топ-100?
— Они целятся выше (смеется). Это частое заблуждение. Поэтому поговорить с ним можно, но, на мой взгляд и по мнению специалистов, нам стоит смотреть немного в другом направлении.
— Когда белорусов стали повсеместно отстранять, вы и ваша федерация стали одними из первых, кто начал бороться с ними в правовом поле. Чем история закончилась?
— Это все длилось почти два с половиной года. Если говорить юридическим языком, то высшая судебная инстанция международного спорта приняла решение самоустраниться. Формулировка была такой: "Мы не имеем права вмешиваться во внутренние дела федерации (ITF)". Просили разобраться, предоставляя аргументы о том, что наши права были нарушены спортивной организацией, которая существует под их юрисдикцией. Но мы не были услышаны.
Эта ситуация постоянная. Мы пытаемся все время "капать" на мозг. Этой работы, конечно же, не видно, но меня, например, очень злит, что наше членство приостановлено, но мы должны платить членский взнос. И он, насколько мне известно, из всех других видов спорта самый большой.
— Цифры не назовете?
— Не хотелось бы называть, но они есть в общем доступе. Но если бы мы этого не сделали, то был бы риск, что нашим спортсменам, которые от Беларуси выступают без государственной символики, просто не насчитывали бы очки. Здесь постоянно получается ситуация, что тебя где-то припирают в угол.
С одной стороны, мне бы где-то, имея злость определенную, отвернуться и сказать, что мы пойдем своей дорогой, а они, когда будут готовы, позвонят. Но такие моменты заставляют тебя постоянно так или иначе с ними соприкасаться. Поэтому выбрали такую тактику: постоянно им "капать" — "а вот ситуация, вот тут тоже ситуация". Буквально вчера подписывал письмо президенту международной федерации с просьбой пересмотреть возможность восстановления спортсменов, чтобы мы детей могли отправлять выступать.
Как член комиссии атлетов нашего НОК, присутствовал в Лозанне на конференции, где были очень хорошие рабочие встречи с представителями МОК, и опять же эти темы затрагивались. Это может быть не видно общественности, но и нет смысла это постоянно давать в информационное пространство. Но тем не менее мы эту работу постоянно проводим и точно не остановимся, сказав: "Делайте, что хотите". В любом случае считаю, что это наша задача — отстаивать честь страны, права спортсменов, федерации.
— Знаю, что скоро Отчетно-выборная конференция в Федерации тенниса. Вы хотели бы остаться в своей нынешней должности и продолжать "капать" на мозг Международной федерации тенниса и, наконец, дождаться, когда белорусская сборная выйдет на международную арену и вы, как руководитель, будете нести за это ответственность? За четыре года такого случая вам пока не представилось.
— Единственная поездка была в Мексику. Перед ней договорились с международной федерацией, и они подтвердили, что матч состоится. У девчат должна была быть игра в Турции. После того, как ребята проделали сложный логистический маршрут, все приехали — и через 20 минут собрали пресс-конференцию, на которой объявили, что мы не допущены к матчу. Мексиканцы сидели и вообще ничего не понимали, думали, что это их не допустили. Бедные переживали. Достаточно комичная ситуация была.
Мексиканцы говорили, что хотят с нами сыграть, но тем не менее такое решение было принято. Это был мой единственный опыт в рамках сборной, к сожалению, негативный, но я его точно запомню на всю жизнь. А что касается дальнейшего… Не люблю что-то оставлять на полпути. Понятно, что все не сделаешь, это процесс бесконечный. Но, наверно, хотел бы довести до логического конца и победить эту бюрократическую несправедливую машину из Европы. Но решать будут делегаты. Они голосуют. Посмотрим, как судьба распорядится.
— Давайте мужского тенниса коснемся. Представьте, нас завтра допускают до Кубка Дэвиса. Кто сейчас в Беларуси первая ракетка, вторая, третья? Выстройте людей по ранжиру.
— По ранжиру сложно понять. Илья Ивашко восстанавливается, Егор Герасимов тоже в плавающем, скажем так, процессе находится. Даниил Остапенков очень хороший у нас. Арутюнян поехал в Америку. Думаю, в студенческой лиге получит очень хороший опыт. Мне в этом плане интересно мнение Максима Мирного. Потому что, с одной стороны, звучит просто "студенческая лига", но когда Макс начал перечислять имена тех, кто на сегодняшний день вышел в топ-20, то, конечно же, с другой стороны взглянул на эти соревнования. Думаю, что он получит там хороший опыт и станет только лучше.
Надеюсь, будучи сам спортсменом, Илья Ивашко еще покажет результат. Есть и помоложе ребята. Работаем над тем, чтобы все были в строю, они всегда готовы играть в сборной и все ждут, когда их допустят.
— Знаю, что есть проект по линии МОК по возвращении наших спортсменов. Недавно было общение с Кирсти Ковентри. Ощущалась ли на той стороне заинтересованность в том, чтобы нас вернули?
— Если говорить про МОК, то все понимают, что это касается политических вопросов. Как бы мы ни желали того, чтобы спорт оставался вне политики, все равно ее уже давным-давно притянули. Я не сторонник во время переговоров рассказывать массовой аудитории какие-то подробности. Главное, что этот диалог идет, они понимают необходимость, процесс движется. Было бы хуже всего, если бы не было вообще никакого диалога.
На сегодняшний день самое главное, что он существует. Из того, что показали из диалога с Ковентри: это было общение со спортсменами и представителями комиссии атлетов. Александр Богданович является представителем этой комиссии, а я — его заместителем. Они нас узнали, был достаточно хороший диалог, мы задали, с их точки зрения, неудобный вопрос, хотя, по нашему мнению, он справедливый. МОК очень сильно заступается за Израиль. В Индонезии проходили отборочные соревнования к ЧМ по, если не ошибаюсь, спортивной гимнастике, и эта страна не выдала визы израильской делегации. Сейчас по всем фронтам говорят, что поступили несправедливо, нельзя спортсменов отстранять. Когда в МОК обратился ряд стран с требованием отстранить израильских спортсменов после разгоревшегося конфликта, МОК сказал, что эти спортсмены не могут нести ответственность за действия своего правительства. А почему тогда белорусы и россияне несут?
Но они говорят, что это "другое", причем на полном серьезе. Я на международной конференции говорил, что военные конфликты были, есть и будут, к сожалению. Давайте будем реалистами. И, отстраняя нас по каким-то выдуманным предлогам, вы просто открываете ящик Пандоры. Даете прецедент в будущем также странам требовать это. Что, в принципе, и произошло. Тем не менее имеем то, что имеем. Хочу подчеркнуть то, что и Ковентри сказали: мы не против израильских спортсменов, мы лишь хотим, чтобы МОК, еще раз подчеркиваю, одинаково отстаивал права всех. Как израильтян, так и белорусов, россиян, украинцев и всех остальных в нашем мире. Если на основании военных конфликтов отстранять, то, по сути, олимпийское движение можно урезать наполовину.
