"Буду Саней Овечкиным": белоруска Гнедчик рассказала о страшной травме

Белорусская пятиборка Мария Гнедчик специально для программы "Спорт-Кадр" поделилась деталями страшной травмы, полученной на этапе Кубка мира в Будапеште (Венгрия).

— Поехали мы выступать на второй этап Кубка мира в Будапешт. Это мой любимый город: там проходили очень значимые для меня события.

В полуфинальной части соревнований — полоса препятствий. Остается последнее препятствие — булавы. У нас в стране подобного нет, тренировать негде. Я запрыгиваю и соскальзываю. Но понимаю, что ничего не болит, а у меня еще есть вторая попытка.

Оббегаю препятствие, снова прыгаю и уже правой рукой просто не касаюсь препятствия. Когда упала, перевернулась, встала и поняла, что рука сгибается не в том месте, где надо, она болтается. Начинаю кричать и вижу, что течет кровь и торчит кость — открытый перелом.

Как сказал врач, если сравнивать кости с ветками, то я не просто сломала ветки, а сломала, выкручивая. Многие врачи говорят, что мне сильно повезло, потому что, если смотреть видео, то видно, как я падаю на руку и плечо просто "улетает". Никто не понял, почему плечо и запястье остались на месте. Если уж так рассуждать, то мне, конечно, очень повезло. 

Слава Богу, это предплечье — две кости, которые заживут. Два шрама теперь, руку пока согнуть не могу, но уже бегаю, плаваю. Все — с помощью левой руки, пока нет других вариантов. Учусь фехтовать ей, развиваю правое полушарие (смеется). Ведь во всем надо искать плюсы, хоть в такой ситуации это и очень сложно. Под конец дня, бывает, очень сильно злюсь, все раздражает, болит рука.

Последствия травмы Марии Гнедчик

— Операцию делали прямо на месте?

— Да. Когда упала, кричала громко, конечно. У меня потом умники спрашивали, чего я так орала. Да, действительно, ничего ж не болит (улыбается). Еще была история. Я же не знаю, что такое наркоз, и утром после него встала с кровати, открыла балкон и стою, а потом понимаю — повело. Взяла железный стул, протащила по палате, люди меня вообще не смущали, села и дышала воздухом.

— Насколько мне известно, в белорусском РНПЦ будут заниматься восстановлением. Что сейчас говорят?

— Говорят, что тренироваться нельзя, бегать, плавать тоже. Может, я делаю неправильно, но Александр Овечкин в разгар своего шедеврального сезона с рекордом сломал, по-моему, малую берцовую кость. Ему нужны были костыли, а он сказал: "Сами, пожалуйста, ходите на них". А я буду Саней Овечкиным.

— Травма произошла на полосе препятствий. Может, страх или волнение возвращаться к ней есть?

— Нет страха прыгать на булавах, падать. Просто понимаю, что больше не буду падать. Понятно, что недели две на этой руке ни висеть, ни тяжелое брать, ни упираться нельзя. Когда представляю, что повисну на перекладине, у меня мурашки, потому что не представляю, как можно повиснуть на руке, которая ничего не может держать.

— Может быть, конкур, который заменили полосой препятствия в современном пятиборье, был лучше?

— Очень интересно, на самом деле. На коне я руки не ломала (смеется). Знаю, что в этой травме виновата я. Это я упала на руку, я недопрыгнула до булавы. А кода падаешь с коня, и у тебя "ноль", не всегда виноват ты.

— Ваш вид спорта, получается, стал травмоопаснее?

— Считаю, да. 

— Вы сейчас на вынужденном больничном, может, нужно отдыхать?

— Да, можно и в другую страну уехать отдохнуть, но я как-то не могу. Сезон же в разгаре. Я должна была соревноваться, значит, буду здесь.

— В Будапеште в трансляцию попало, как ты болела за Акима во время его фехтования. Это было эпично.

— Приезжает вчера Аким и говорит: "Хотите покажу, как моя сестра за меня болела?" И я начинаю орать: "Убери! Убери это видео!" Не могу по-другому. Я кричу, а от этого какие-то импульсы в руке появляются, я вздрагиваю.

— Как он отреагировал на травму? Что происходило у него?

— У него в день моего полуфинала было фехтование. Он видел только то, что я упала.

Сказал "Ай" и пошел. Знал, что что-то с рукой, но не понимал, что именно. Писал: "Маша, я тебя люблю. Да чего ты там, все нормально!" И потом мама ему звонила, спрашивала как дела и слышит, что у него сильно заложен нос. Спрашивает: "Акимка, у тебя что, насморк?" А он отвечает: "Да нет, я тут иду и плачу. Как я без Маши буду?"