Александр Матерухин: "В Беларуси не так много хоккеистов. Нет конкуренции"

Хоккейный клуб "Могилёв" в последние годы не слишком радует своих болельщиков позитивными эмоциями. Команда сражается за плей-ин и не попадала в нокаут-раунд экстралиги достаточно давно. Однако в стане "львов" не отчаиваются и продолжают строить команду на перспективу. Надежды болельщиков связаны с фигурой главного тренера — Александра Матерухина. Известный в прошлом хоккеист, выигрывавший многие трофеи и не раз становившийся лучшим бомбардиром различных турниров, уже третий сезон передаёт свой огромный опыт хоккеистам команды. Sport5.by пообщался с Александром Ивановичем об игровой карьере, "новом" хоккее, работе в "Могилёве", а также о целях на будущее.

— Вы начинали карьеру в Киеве, в системе "Сокола", а потом уехали в Северную Америку. Расскажите про свои первые шаги в профессиональной карьере.

— Когда играл в "Соколе", приехал скаут и меня заметил. Предложил такой вариант, в лиге Квебека, а позже меня задрафтовали. Играл там несколько лет, а потом уже вернулся в Беларусь. Здесь играли мои друзья, с которыми вместе выросли. Это Олег Шафаренко, Александр Победоносцев. Это была одна из причин, из-за которых вернулся: поиграть вместе с ребятами, с которым рос.

— У Вас были матчи даже в АХЛ, за "Хьюстон". Как считаете, почему не удалось закрепиться в Америке, пытаться пробиваться дальше?

— Много можно по этому поводу сказать. Может, не успел адаптироваться. Помню, меня почему-то поставили в центр, а там никогда не играл. Центр — это специфическое место для крайнего нападающего. Считаю, что это самая сложная позиция. Нужно уметь играть и спереди, и сзади, быстро реагировать на ситуацию. Я до этого момента ни разу не играл в центре, было не привычно на этой позиции. В "Луизиане" у меня был хороший сезон, и меня подняли в "Хьюстон", в АХЛ. В первую игру поставили в центр, для меня это было непривычно. В Хьюстоне хотели увидеть ту игру, которую я показывал в "Луизиане", но время на адаптацию никто не обещает, тебе дали шанс, будь добр им воспользоваться (смеётся). На твоё место может прийти очень много хоккеистов.

— Что ощущает 18-летний парень, который приезжает в чужую Канаду. Как Вы чувствовали себя в бытовом плане?

— Поселили в семью, мы хорошо общались, они ко мне приезжали в гости в Киев. Классные люди, мы с ними до сих пор общаемся. Там заведено так, что хоккеистов селят по семьям. Бытовых проблем не было, меня кормили, одевали, я тренировался, все было на хорошем уровне. Нужно было только знание языка, клуб мне нанял учителя по английскому, а на следующий год уже ходил на курсы при колледже. В первый год были небольшие проблемы с общением, но к середине сезона их стало меньше. Когда живешь в окружении, где все общаются на английском, быстро учишься. Отношение было ко мне отличное, как и ко всем другим ребятам в команде, проблем с тренировками тоже не было, все доходчиво объясняли, поэтому повторять дважды не приходилось. Или просто становиться сзади, если что-то не понял (смеётся).

— Когда Вы вернулись из Америки в экстралигу, в Беларуси играло очень много хоккеистов из Украины и они были на ведущих ролях в своих командах: Шафаренко, Тимченко, Победоносцев, Вы. Олег Шафаренко до сих пор является одним из лучших бомбардиров "Юности". Тогда действительно были сильные украинские игроки?

— Вы сами видите. Вспомните бомбардиров тех времён: Сальников, Литвиненко, Шафаренко, Тимченко, Степанов, я. Школа была очень сильная, чемпионат тоже. Не хочу никого обидеть, конечно. Тогда были другие правила. Сейчас цеплять нельзя, ничего нельзя. А попробуйте в те времена сыграть, когда тебя со всех сторон бьют. А сейчас, когда чуть подтолкнули, уже всё, удаление. Надо было тогда быть сильнее физически, выносливее. Это было тяжело всем, а не только мне.

— Как Вы считаете, почему хоккей сейчас стал более "стерильным"?

— Наверное, чтобы было меньше травм. Хотя иногда сам удивляюсь. Допустим, удар в голову: как там может быть удар, если один 1,75 ростом, а второй 1,85? У него же руки на уровне головы, и что теперь, в тело нельзя играть? Раз ты в хоккей пришел, должен понимать, на что подписался. Бывают реальные удаления, есть хорошие правила, но есть и странные. Поэтому все играют аккуратнее. Или надо заранее предупредить, что сейчас буду в тело играть или силовой сделаю? Может, это все, чтобы хоккей был быстрее, для этого зацепы убрали. Считаю, что он должен оставаться жёстким. А сейчас очень мало силовой борьбы. Или не умеют, или бояться. Я не говорю про всех, но большая часть играет в чистый хоккей. Скоро перейдем 3×3 играть, только бросать будем.

— Вы провели длинный этап карьеры в минском "Динамо" в лучшие годы, поработали с хорошими тренерами, что вы можете вспомнить из тех времен?

— У всех есть свои интересные моменты. Каждый тренер по-своему видит игру, доносит до игроков. Каждый тренер разный, нельзя кого-то выделять. Помню Любомира Поковича. Порядочный, спокойный человек, никогда не кричит, всегда старается объяснить. Крэйг Вудкрофт более жесткий был. Может, в Америке и Канаде можно себе позволить быть мягче, но у нас менталитет другой. Игроки сами не понимают, как должно быть. Если до них не донесешь в громкой форме, то они и не поймут. Поэтому нужно быть жестче, Крэйг это понимал. Он не был грубым, просто был жестким в каких-то моментах, чтобы другие поняли. Сейчас я это и сам осознаю. 

— Вы завершили карьеру в "Могилеве" и сразу стали главным тренером. Согласитесь, это не совсем распространенная практика. Обычно начинающие тренеры работают в штабе или ассистентом. Расскажите, как Вы пришли к такому?

— Последние годы, когда доигрывал, знал, что хочу остаться в хоккее, понимал, что столько сил потрачено. Знаю, что это моё. Вопрос был только в какой роли. Так получилось, что "Могилев" искал нового тренера. Директор клуба мне предложил. Долго думать не пришлось. Это хороший шанс, который не всегда выпадает, тем более сразу стать главным тренером, и неважно, какой команды. С корабля  на бал, так сказать. Тренирую уже третий год, и некоторые моменты осознаю по-другому, трудно сказать, как бы реагировал на те или иные вопросы, если бы был вторым. В любом случае, это хороший опыт, неважно, главный тренер или ассистент. Считаю, что мне в этом плане повезло. Вторым я всегда успею (смеётся). Хотел бы быть вторым? Смотря где. Вторым мне не предлагали, так что сразу главный.

— Есть такое выражение: тренеру нужно убить в себе игрока. Смогли ли Вы это или периодически тянет на лед?

— Я наигрался. Чтобы прям очень хотелось на лед, не было такого. Когда в 30 лет завешают карьеру и становятся тренерами, может, и есть тяга. Я закончил в 39 лет, хотя силы еще были, было желание, но были свои нюансы, решил не мучиться. Решающим фактором было то, что мне предложили стать главным тренером. Ностальгии по игре пока нет. Бывают моменты, в которых выхожу и играю по приколу.

— Что скажете о своей команде? Понятно, что результатов хочется других, но бывают проблески хорошей игры.

— Не хватает всегда чуть-чуть. У кого-то дисциплины, у кого-то мастерства, у кого-то работы, самоотдачи, завершения кого-то момента. Играли неплохо, держали хороший темп, но опять не хватило, опять проиграли. В совокупности это так. На данный момент не хватает дисциплины. Нужно убрать грубые ошибки, но это не так быстро получается. Раньше было пять ошибок, а теперь — три. Не хватает нам дисциплины. Когда она придет, все остальное пройдет само по себе.

— Вы рассказывали, что Покович был более спокойным, Крэйг же был жестче. В какой форме Вы общаетесь с ребятами?

— Это, наверное, надо у них спросить (смеётся). Я стараюсь общаться по-разному. На тренировках хочется с ними посмеяться, поиграть — это нормально. На играх нужно немного прикрикнуть. Не было таких матчей, а может, только пару, чтоб я не повышал голос. У нас все поединки сложные, напряженные. Нет слабых соперников. Такого, чтобы я встал на скамейку и просто получал удовольствие, нет. Со Жлобином мы повели 3:0, а после этого всю команду, и меня в том числе, поставили на место, сравняли счёт, и опять началось напряжение. Поэтому где-то приходится прикрикнуть. Во время игры, скорее, неспокоен, а так всегда стараюсь донести до ребят не криком, а громким голосом. 

— На пресс-конференциях Вы часто высказываетесь ярко. Например, что не можете взять палку и ударить хоккеиста. Это Ваш стиль общения с командой, расположить к себе ребят так, чтобы им было интересно, а не обидно?

— Разные моменты бывают. Где-то надо объяснить криком. На эмоциях стараюсь не говорить, но, если совсем плохо, тогда уже скажу, что так делать нельзя. Нужно иметь уважение не только к себе, но и к другим. И болельщиков тоже надо уважать. Всем объясняю по-разному, чтобы они поняли. Бывает, посмеемся вместе. Когда смотрим видео, я уже отошел, можно и посмеяться. Во время матча точно не до шуток, там большое напряжение, редко, когда можно пошутить. Как я могу шутить, когда у меня возле виска держат пистолет, причем вся команда? Только играем неплохо — бам — и пропустили, думаю, вот пошутили, очень смешно. 

— Бывают игры, когда Вы видите, что у Вашей команды что-то не складывается. А вот, допустим, в матче на Чижовке вы смотрелись не хуже "Юности", но все равно проиграли. 

— Понятно, что обидно. Такие матчи, когда команда имеет превосходство и проигрывает — это другое. Есть такие поединки, когда неплохо играли, но все равно уступили. Это из-за того, что не можем забить, не умеем, не хватает мастерства, а не потому, что не выполнили тренерскую установку. Эти игры уже не такие обидные. Играть можем, а чтобы выиграть… Не хватает везения, мастерства, завершения, понимаем, что не у всех это есть.

— Слышали ли Вы про синдром "маленькой команды"? В голове сидит мысль, что "Юность" — большая команда, а мы все-таки слабее. Что думаете по этому поводу?

— И что нам теперь всех команд грандами делать? Я говорю, что все команды для нас сильные. В свое время в "Юности" я знал, что мы отлично справляемся. Да, были пару команд, которые где-то были не хуже, но мы были сильные для себя. Мы выходили, зная, что мы сегодня выиграем. А сейчас как ни крути, есть команды, которые чуть сильнее. Но чтобы прям на голову сильнее, я бы не сказал, что такое есть. Сейчас каждый может обыграть каждого, просто это тяжело. А кто сказал, что будет легко? Нам постоянно чего-то не хватает. Это идет уже от игрока. Кто-то хорошо бегает, но слаб в завершении, а кто-то наоборот не может до ворот доехать. Мы пытаемся найти систему для команды, которая подойдет всем. Это не новое, думаю, что все пытаются это делать.

— Мы подошли к тому, что у нас сейчас равный чемпионат. Как Вы считаете, это хорошо или плохо для нашего чемпионата, и хорошо ли это для сборной?

— Что плохого для чемпионата? Если все сильны, значит, проходных матчей не будет. Каждый матч будет в напряжении, не будет такого, что четыре команды сильные, остальные слабые. Это хорошо, что чемпионат подравнялся. Команда не знает перед игрой, что она выиграет. Она приложит для этого определенные усилия, надо будет напрячься. Это хорошо для всех, все будут в плюсе — и сборная, и чемпионат. Это определенное напряжение в матчах. 

— Расскажите, как обстоят дела с инфраструктурой в "Могилеве". Может, Вы хотели пригласить какого-то сильного игрока, но Вам это не позволили этого сделать?

— Условия разные везде, это понятно. Нет смысла сравнивать нас с топовыми командами — с "Шахтой", Гродно, "Юностью". Мы на разных уровнях. Это реалии, которые не изменить. Понятно, что, если бы были другие финансовые условия и возможности, можно было бы пригласить других игроков. Еще в Беларуси не так много игроков, которых можно пригласить, нет конкуренции. Нет такого количества игроков, из которого можно выбирать. Да, есть хоккеисты, но их мало. А те, кто остался, им проще закончить с хоккеем. Считаю, что в Беларуси осталось мало игроков. Хотелось бы, чтобы их было больше. Русских хоккеистов, например, очень много в России, в Канаде, в Америке. Там их можно хоть каждый день менять. Мы не можем сделать этого в Беларуси. У меня на сборах 20 белорусов, но они не тянут. Я их меняю, взял другого, убрал кого-то. Игроков просто нет, приходится держать тех, кто есть, причем не только мне, но и другим командам тоже. Если бы было еще человек сто, совсем другая была бы конкуренция. 

— Это уже нехорошая тенденция. Через пять лет те мастера, которые играют сейчас, закончат играть, получается, хороших игроков станет еще меньше?

— Получается, что так. Если убрать 10-15 возрастных игроков, которые закончат после этого сезона, значит, нужно будет брать 10-15 молодых. Некоторые из них уже готовы, а многие и нет. И что делать? Чтобы чемпионат рос, нужна конкуренция, хотя бы из тех игроков, что есть сейчас. Может, они не самые сильные, но они есть. Два игрока одинаковых, но у одного намного сильнее характер. Но на данный момент ты берешь хоккеиста, потому что тебе больше некого брать, другого нет.

— На одном из этапов чемпионата в топ-10 бомбардиров были только российские хоккеисты. Можно сказать, что приехали хорошие легионеры, набирают очки. А как же белорусы?

— Почему сюда приехали легионеры? Потому что они в России не нужны. Не пытаюсь никого обидеть. Кто-то не нужен в России, кому-то нужно перестроить карьеру. В НХЛ если не пошло, берут другого, и так постоянно. Там нет такого, что ты взял хоккеиста, у него не получается, значит, будем растить. Там никто не собирается церемониться. Команд больше, чем у нас, но хоккеистов настолько много, что их приходится все время менять. А у нас десять бомбардиров — легионеры. Игроки хорошие, а им не дали шанс раскрыться в других лигах. Может, что-то было с тренером, не тот партнер, что-то не пошло. А второму шанса не дают, разве что только некоторым. Где реально можно перезапустить карьеру, почему бы и не в Беларуси? Раньше это была Украина, много знаю ребят, которые туда ездили. В каждой команде было по десять российских игроков и все были счастливы. Много сейчас ребят один-два года играют здесь, проявляют себя, а потом уезжают обратно в ВХЛ, оттуда пробиваются в топовые клубы или же получают белорусский паспорт. Кто-то в "Динамо" сразу попадает. Вот Роман Горбунов, в "Шахтере" же сначала был. Получается, Беларусь для многих игроков помогла в перезагрузке карьеры. Это неплохо, во всем мире так, это идет на пользу. Просто там много игроков и есть выбор, а тут мало игроков. Хочу поменять игрока, а мне не на кого. Это по спортивному принципу, команда будет по-другому играть.

— Тяжело Вам будет отвечать объективно, но постарайтесь. Как Вы оцените игру вашего сына, Матвея? Он уже готов психологически играть в основной команде?

— Я ему уже не раз говорил, что все зависит от него. Физически он готов, вопросов нет. Есть разные игроки, кто-то раскрывается, как Коннор Бедард, уже в 16-17 лет, а кто-то только в 19-20. Чем быстрее он раскроется, тем лучше. Видно, что умеет, может, но теперь все зависит от него. Тяжело сразу перейти из одного чемпионата в другой. В прошлом году он играл за фарм, а теперь в основной команде. Всем нужно время на это: год, два. Все зависит от того, как быстро он это осознает.

— Сам Матвей говорил, что его мечта — сыграть с Вами в официальном матче. Вы думали об этом?

— Конечно. Перед тем, как заканчивал, думал об этом.

— Думали, подождать еще немного?

— А чего тут ждать? Я в нормальной форме, не потерял ее даже спустя три года. Прикольно было бы вернуться на пару матчей, и когда увижу, что он готов играть и за себя, и за меня, отработать за нас двоих, вернусь, сыграем пару матчей, все возможно (смеется).

— Это Вы на уровне шутки?

— Нет, почему на уровне шутки? Я на полном серьезе. Могу выйти, сыграть пару игр. Буду в роли играющего тренера. Почему бы и нет, все возможно.

— Это будет круто! Расскажите, из чего состоит день тренера: вы постоянно думаете о команде, или нужно переключаться?

— Конечно, нужно переключаться. Если нет, то можно и с ума сойти. Есть разные дни тренера, у всех они по-разному проходят. У кого-то команда идёт на первом месте, установка выполняется, игроки есть, есть ротация. Значит, все классно. Зачем ему переключаться, у него и так все хорошо. Думаю, многие переключаются. Нельзя жить одним хоккеем, нужно и семье время уделять. Отвлекаться надо. Если все время думать, можно и свихнуться. Начинается день, как и у всех. Часто анализирую, чего не хватает команде, какая сторона не работает, где нужно добавить на тренировках, что сделать в тренажерном зале. Часто обсуждаем эти моменты с тренером по физподготовке. Думаю, день так у всех проходит. Такого, чтобы чего-то необычного, такого нет. Весь день на катке не сижу.

— Какие цели на будущее у тренера Александра Матерухина?

— Мы хотим играть лучше. Знаю, что мы это можем сделать. Нужно больше выигрывать матчей. Нужно подниматься вверх по турнирной таблице. Хотелось бы с этого начать.

— Допустим, в конце этого сезона вы неплохо показали себя, попали в плей-офф, дали бой команде, которая была выше в таблице. Одна из команд-лидеров приглашает Вас стать главным тренером. Вы подумаете об этом или понимаете, что в "Могилеве" Ваши дела не закончены?

— Вопрос с подковыркой (смеется). Как я могу Вам ответить? Соврать? Я же не знаю, как поступлю (смеется). 

— Может, Вы хотите добиться чего-то большего, чем сейчас?

— Тренер, как и игрок, хочет расти, показывать результаты, чего-то достичь. Я не исключение. Хочу выиграть что-то со своей командой. Понятно, что сразу выиграть кубок невозможно. Хочется стать командой, с которой тяжело играть. Мы должны работать лучше, чтобы занимать место в середине турнирной таблицы. А в плей-офф уже совершенно другая игра. Проиграл один матч, попробуй его отыграть. Как будет дальше, не знаю. Каждый тренер хочет показать результат. Понятно, что попасть куда-то выше белорусского чемпионата, это уже другой уровень. Там нужны сильные агенты, связи, знакомые. Начнем с того, что надо вырасти и стать крепкой командой. Надо начинать с малого. Дайте нам время подняться хоть немного, чтобы думать о дальнейшем. А так, это вопрос из будущего. Расти надо, не стоять на одном месте и всегда двигаться вперед.

Фото: hcmogilev.by, hockey.by