Нападающий брестского "Динамо" Денис Ковалевич рассказал sport5.by о своем становлении в мужском футболе, раннем отъезде из отчего дома и процессах, которые происходили в Солигорском "Шахтере" перед банкротством.
Уехал из дома в 11 лет
— С чего хотел бы начать: проект "Шахтер-Петриков". Ты там уже познакомился с Суворовым?
— С Владимировичем познакомился еще раньше. В детстве, в 11 лет, уехал в Солигорск в академию на три года — тогда еще возраст мой не набирался, а он уже был там тренером. Я отправился к Анатолию Степановичу Мехневичу, и он взял меня под свое крыло — потом их возраст начал на лицензии играть, а мне нельзя было участвовать, так как на два года младше, а допустимая разница только год. Меня отправили заниматься с 2002-м. Владимирович был там тренером, тогда с ним и встретился.
— Как ты можешь его как тренера охарактеризовать?
— Мне нравилось работать под его руководством, он требовательный тренер. Больше всего мне импонировало то, что у него все равны независимо от того, опытный это футболист или нет. Ко всем относился одинаково. Считаю, что это правильно. У него никогда не было любимчиков, все наравне: если ты сильный, то играешь, если немного недотягиваешь, появится шанс проявиться, тогда будешь выступать.
— Он сейчас уехал в Калининград. Как думаешь, есть ли у него там будущее?
— Думаю, да. Знаю, у него были предложения из белорусского чемпионата, но он сейчас взял вектор на Россию, решил поработать с молодыми футболистами. У него будет хорошее будущее, если ему станут помогать и направлять в нужное русло, потому что, зная характер Владимировича… Он боевой мужик, который всегда бьется за правду. Если сопоставить все факторы, у него будет хорошая тренерская карьера.
— Просто показалось, когда он работал в сезоне с "Шахтером", что это логичный выбор: команда обновилась. На те условия пригласить кого-то серьезного… Мне казалось, что он не нашел общий язык с теми, кто постарше.
— Он пытался найти с ними общий язык, но в каких-то моментах Владимирович неправ, а в каких-то — и сами футболисты, поэтому, наверное, не сложилось сотрудничество у него с Валоном Ахмеди. Скажу так: какие были ожидания и обещания перед сезоном, когда дали -25 очков… Должны были прийти футболисты, на предсезонке мы только один матч проиграли из 12, по-моему, довольно неплохо смотрелись. Все тренеры, которые приезжали в Солигорск или когда мы отправлялись на товарищеские матчи, говорили, что у нас хорошая боевая команда, если разрешат заявить футболистов, то не затеряемся.
Но в связи с определенными факторами запретили заявлять игроков, дали бан. У нас был тур с "Витебском" — 1:1 тогда сыграли, — и Владимирович пришел и сказал: "Пацаны, 99% все будет нормально, 1% мы не берем — заявим футболистов и будем играть". Остается два дня до матча, заходит Владимирович: "1% сыграл". Тем футболистам, которые приходили: Ложкин, Антилевский, Дима Бага, Кучинский, — нужно было искать новый клуб, грубо говоря, за два дня до чемпионата.
Они специально приходили на такие условия, что, если не разрешат заявить, могут спокойно покинуть команду. А у нас два дня до матча — надо собирать новый коллектив. Так как в предсезонку наигрывали какие-то схемы, связки, тактику, берем новых футболистов из дублирующего состава, которые, может, и видели тренировочный процесс, но сыграться с ними было тяжеловато. Возможно, из-за этого и получился такой неоднозначный сезон.
— Тот сезон можешь занести себе в актив?
— Скорее всего, да, потому что это был мой первый полноценный сезон как игрока стартового состава, как игрока в обойме. До этого год был в Солигорске: выходил и в стартовом составе, и на замену. Первый круг тяжеловатый, потому что были хорошие футболисты, которые выполнили свою задачу. Нам тогда тоже давали -20 — мы остались в высшей лиге. Наверное, да, занесу его в актив.
Конечно, по результативности могло быть лучше, потому что помню, как Михалыч говорил: "Если бы ты забил все свои моменты, уже здесь бы не играл". Все получилось неоднозначно, где-то не забил, где-то не повезло, где-то с давлением не справился. Ничего страшного, будем работать — все придет.
— Имел в виду не результативность, а то, что происходило в команде. Не давило ли это? Потому что, когда ни за что не борешься и понимаешь, чем все закончится, это тяжеловато.
— Конечно, когда выигрываешь первый матч, тебе это придает уверенности, что можешь действовать с командами высшей лиги на равных, даже с таким молодым составом. Но потом, когда уступаешь на протяжении пяти–семи матчей подряд, это очень тяжело психологически. У нас молодая команда, а психология — это такой момент, который вырабатывается годами. Все равно можно занести этот сезон в актив как первый полноценный на высшем уровне.
— А что главный тренер делал? Одно поражение, второе, третье…
— Владимирович всегда настраивал нас на победу. Нам помогали и болельщики: приходили к нам на базу, перед игрой с БАТЭ устраивали фаер-шоу — чувствовалась футбольная атмосфера. Тренер старался найти в нас веру, что мы можем выигрывать, бороться, но потом, по нему это было видно, понял, что без шансов, не хватает класса у футболистов. Бывали и серьезные разговоры, которые не так хорошо заканчивались, но ничего страшного. Все, что он мог сделать, он сделал — как показала практика, не получилось.
— Надеюсь, до драк дело не доходило.
— Нет, этого не было. Крики, да, один футболист высказывал недовольство, второй. Говорили, как надо, как не надо. Думаю, Владимирович знал, как нужно, но не мог нормально донести это до молодых, потому что кто-то работал с ним впервые. А он начинал свою карьеру помощником в основной команде с Ташуевым, по-моему. И он был тогда в тени, особо не отвечал за тренировочный процесс, а потом, когда уже на главных ролях, понимал, что все зависит от него, с него будут спрашивать. Он пытался найти коммуникацию с опытными футболистами — с кем-то получилось, с кем-то нет.
— Общий язык не со всеми нашел в тот момент?
— Тогда, считаю, да. Повторюсь, Владимирович делал все возможное. Мое личное мнение, где-то был неправ он, а где-то — и футболисты.
Ахмеди и Суворов — оба неправы
— А где-то — это где? В чем был неправ конкретно, например, главный тренер?
— Допустим, какие-то моменты Валону нужно было детальнее объяснить, где он должен располагаться, куда бежать. А у Валона было свое мнение, против него ничего не имею, он хороший футболист, качественный, но и он недорабатывал в обороне. Тренер пытался донести, что если мы в атаку все вместе, то и в обороне все вместе, а у Валона немного другое мышление: он привык всегда играть на мяче, быть на ведущих ролях.
Но понимал, что команда не соответствует его уровню, ведь играл с такими футболистами, как Стасевич, Филипенко, Скавыш, Корзун — все друг друга понимали. А сейчас — молодые пацаны, с которыми не хватает коммуникации: Валон, грубо говоря, легионер — боялись к нему подойти поговорить. Хотя он открытый парень, поможет, если что.
— Было такое, что разделение происходило в команде по этому поводу? Присутствовало полное ощущение, что авторитета не хватило Суворову.
— Да, согласен с этим, немного не хватило. Он правдоруб, но это где-то и мешало. В некоторых моментах нужно было быть лояльнее. Какая-то группа футболистов была за тренера, какая-то — против, но так не должно было быть, раз уж мы ввязались в это, наоборот, нужно было сплотиться.
Было много разговоров, что "мы команда, должны быть все вместе", но всегда находился какой-то червь, который мешал этому. Владимирович принял более серьезное решение — убрать Валона, якобы это поможет. Как видите, немного не сработало. Не скажу, что стало хуже или лучше, просто криков и споров на тренировках стало меньше.
— То есть Валон мог, используя свой авторитет, выказывать недовольство при всех абсолютно спокойно?
— Наверное, да, но все равно себя сдерживал, потому что это все-таки главный тренер и против него не можешь пойти. Считаю, что они хорошо разошлись с Солигорском, и Валон благодарен городу, и город ему. Он так много лет отдал Солигорску и выиграл два чемпионства. Он молодец, и никто друг на друга обиды не держит.
— Что в тот момент говорило вам руководство? Неопределенность — это самое страшное.
— Если говорить правду, видел руководство в тот сезон один раз. И то нам сказали, что в начале еще будет, в итоге мы ждали, и никто не приходил. Понимаю, он тоже занятой человек, но, когда тебя ждет определенная группа футболистов, у кого-то семья в Минске, а они остаются на базе, чтобы поговорить и обозначить хотя бы задачу на сезон… Такого не было.
Все-таки встретились, сказали нам: "Пацаны, не расстраивайтесь, будем решать". Все передавалось через директора клуба: "Все будет нормально, очки снимут, вы играйте, 99%". Но, как видите, 1% сыграл — "минус" не сняли.
— Не было вариантов летом уехать из Солигорска?
— Были, но у меня выстроились хорошие отношения с Суворовым, случился разговор — мне сказали: "Денис, останься тут". Я понимал, что хочу остаться, но не видел будущего в этой команде, не видел заинтересованности руководства, только одни разговоры. Были варианты уйти, и за границу тоже, но вот хорошие отношения с тренером сыграли роль, я остался под залогом того, что руководство сказало: "Забьешь еще десять мячей и поедешь дальше". А потом, оказывается, и Владимировича не стало — поменялся тренерский штаб, изменились требования.
Подпалый оштрафовал за опоздание
— К вам чемпион страны пришел тогда — Подпалый.
— Знал об этом, но у нас была такая молодая команда, что, мне кажется, Владимирович бы справился лучше, потому что он был молодым тренером, все время работал с детьми, постепенно его карьера шла вверх. А у Сергея Подпалого случилась хорошая коммуникация с футболистами, была жесткая дисциплина. Даже при нем свой первый штраф получил. Был командный сбор за три часа до тренировки — я опоздал на полчаса где-то: из Минска ехал на маршрутке. Там группа футболистов была, он увидел меня, подозвал: "С кем ты был? " — "Вы же видели нас сейчас". — "Все, значит, пойдешь и соберешь штрафы". Там были футболисты помладше, 18 где-то, и старше, мне на тот момент был 21 год — с меня взяли немного больше. Рублей 250 пришлось отдать. В конце сезона за эти деньги банкет делали.
— Не было ощущения, что полгода зря провел?
— Об этом не жалею. Конечно, думал о том, что было бы лучше уходить. Тогда была более-менее нормальная статистика, хорошая концовка первого круга, Владимирович стал лучшим тренером. Жалеть об этом, конечно же, не буду, это все пойдет в актив. Может быть, потерял, а может, и нет, никто не знает, в какой команде оказался бы и как было бы там.
— Кто тебя звал?
— Был "Шинник", разговаривал со спортивным директором, но не договорились по условиям именно с Солигорском. Не могу сказать, что поступили некрасиво, просто слышал одно, а мне говорили совсем другое. Сначала были готовы заплатить одну сумму, потом попросили еще больше, а второй клуб говорит: "Зачем вы нас доите, как корову? " И этот вариант пропал.
Была возможность еще с "Истиклолом", Таджикистан. Они базировались в Минске, какой-то спортивный директор приезжал, смотрел. Агент мне позвонил, сказал про предложение — ответил, что не против посмотреть, но дело до конкретики не дошло. Это в силу того, наверное, что Солигорск не хотел отпускать.
— Чем они это мотивировали?
— Думаю, надеялись просто, что до конца сезона еще больше себе статистику сделаю, и после продать подороже.
— А тебя в итоге продали в "Динамо-Брест" или пришел как свободный агент?
— Продали.
— То, что произошло с "Шахтером", это логичный исход?
— Считаю, что да, потому что единственный вариант, который был, это закрывать команду, потому что такие долги, которые образовались, тяжело покрыть. Знаю, что наш спортивный директор ездил к футболистам, договаривался с ними, но они тоже люди. Нам говорили, что мы все решим, и нам снимут очки. Не получилось — поменялось руководство. Насколько знаю, нынешний руководитель не особо хочет вкладываться в солигорский футбол. Созваниваюсь периодически с ребятами, которые там остались. Говорят, что нормально все, тренируются, стоит задача по выходу в первую лигу.
Слежу за результатами, сейчас же команда называется не ФК "Шахтер", а "Солигорск". Им могу пожелать только всего хорошего, потому что клуб с такой историей и такими возможностями нельзя просто стереть с радаров белорусского футбола. Не много клубов, которые могут похвастаться такой базой, как в Солигорске. Надеюсь, что к ним придет человек, который будет гореть футболом и возродит ту команду, которая была.
— Перед тобой долги все закрыли?
— Не все, какие-то остались, но уже не надеюсь.
— Большие деньги?
— По сравнению с именитыми футболистами нет, но для меня это была существенная сумма.
— Машину можно купить поддержанную?
— Какую-то можно.
— Легко смирился с потерей?
— Сторонник того, что сейчас мне что-то недодадут, а потом в три раза больше придет. Такая история была и с "Рухом", когда команда закрывалась. Шлейф за мной не очень хороший идет.
Сравнения с Барковским
— Почему в Бресте оказался?
— Прошел здесь академию. Вариант с Брестом был еще полтора года назад, тогда тоже не договорились с Солигорском по условиям. Хотел вернуться в Брест, мне нравится город, болельщики, до дома недалеко. Меня все здесь устраивает, наслаждаюсь времяпрепровождением, нахождением именно в Бресте. Не знаю, в каком городе мне было бы еще лучше. Имею в виду эмоциональную составляющую, в футбольном плане не могу сравнивать, потому что не так много где поиграл, но скажу так: Солигорск и Брест — два разных города. В Бресте больше развлечений, много парков, это больше про инфраструктуру.
— Здесь давление серьезное, а Солигорск, давай честно, в последний год команда без задач, без звездных футболистов. А сейчас у тебя все несколько иначе. Не тяжело?
— Готов с этим справляться. Когда выигрываем, болельщики подходят фотографироваться, а, когда уступаешь, понятное дело, им не нравится, могут высказать свою критику. К этому нормально отношусь, никогда не отвечаю, спокойно воспринимаю, думаю, может, я где-то не прав.
— Это все-таки команда с задачами, условия другие.
— Сам, когда только приходил сюда, видел, какие подписания были. Впечатления только положительные, у нас такая хорошая команда: и по именам, и по болельщикам. Все футбольное сообщество ждало от Бреста многого. Не опускаем руки, понимаю, что осталось 11 игр. Постараемся все сделать, чтобы набрать как можно больше очков.
— Седнев тебе, как молодому футболисту, подходит?
— Да, мне нравится его тренировочный процесс, развиваюсь как в физическом плане, так и в психологическом. От каждого тренера, что у меня был, что-то почерпнул. У Сергеевича мне тоже есть, чему научится.
— Тебя не смущает, что ты, по сути, заложник ситуации? Потому что про Германа Барковского говорят и, так или иначе, тебя с ним сравнивают, рассматривают как замену.
— Не сказал бы, что заложник ситуации, потому что Герман — это Герман, а я Денис Ковалевич. Если бы руководство клуба хотело оставить Германа в команде, они бы приложили все силы. Не считаю, что пришел на его место, его уже нет — не хочу себя с ним сравнивать, мы два разноплановых футболиста.
— Тут, скорее, болельщики сравнивают, от тебя ждут чего-то подобного.
— Понимаю. Герман Барковский получал практику чаще, чем я сейчас. Не могу сказать, что, если бы давали больше игровой практики, забивал бы больше, все покажет только время. Но, когда разговаривал с болельщиками, ни один не сравнивал нас. Все говорят: "Ты пришел в команду — должен доказать свою состоятельность".
— Комфортно тебе с товарищами по команде?
— Конечно, нам надо просто немного сыграться вместе. По предсезонке могу сказать, как только начинаешь выступать с ними, они чувствуют друг друга. Это видно даже на тренировках, присутствует какая-то "химия": Егор Корцов знает, куда открываться, Миша Гордейчук ему сделает передачу и наоборот. Поэтому, если бы играл с ними так часто, как мне хотелось бы в тройке, думаю, было бы все хорошо. Но на это тоже надо время.
— Как думаешь, “Брест” с Седневым способен замахнуться на чемпионство? Видишь потенциал в команде?
— В этом году будет тяжеловато. Потенциал вижу, на все нужно время. Сергеевич — хороший тренер, но нам нужно усерднее работать и не забивать себе голову. Бывает, что боишься совершить ошибку. В этом сезоне будет крайне тяжело стать чемпионами. Сергеевич, когда приходил, не собирал команду под себя, а работал с тем, что есть. Может быть, получилось бы по-другому.
— Может, еще соберет в зимнее трансферное окно?
— Может, его уже не будет, кто знает. Позовут на какие-нибудь легионерские хлеба и все. Никто об этом не знает.
